Налоговый блок украинской власти, независимо от ее политических цветов и программных предпочтений, всегда отличался особой изобретательностью. Любой налогоплательщик, особо не задумываясь, может на спор вспомнить 5-10 способов относительно правомерного понуждения к определенному поведению налогоплательщика со стороны контролирующего органа. Вспомним хотя бы отказы в принятии налоговых деклараций как способ понуждения налогоплательщика к соблюдению «коэффициента налоговой нагрузки», вспомним отказы в регистрации налоговых накладных, вспомним аннулирования регистрации лица плательщиком НДС. В более развитых странах злоупотребление государством своими правами называется «полицейской шиканой», независимо от того, какими благовидными слоганами государство прикрывает свои фискальные (и не только) намерения.
Однако у нас подобные действия государства, направленные против бизнеса, неугодных чиновников и политиков, сопровождаются, как минимум, безразличным одобрением, а, как максимум – подбадривающим гулом пораженной вирусом зависти толпы, в котором тонут отчаянные вопли жертв государственного произвола. Толпа, живущая чувствами и напрочь лишенная интеллекта, не может осознать всю пагубность подобной практики и таящуюся в ней угрозу для каждого члена общества, независимо от его статуса и уровня материального благосостояния.
Очевидно, что в ряду подобных злоупотреблений свое особое место уже успело занять последнее изобретение фискалов, заключающееся в привлечении к уголовной ответственности за уклонение от налогообложения чиновников, задекларировавших свой доход в «декларациях лиц, уполномоченных на выполнение функций государства», в случае несоответствия таких доходов сумме уплаченных лицом за аналогичный период налогов.
Технология механизма проста. Берется суммарный доход, указанный в декларации, опубликованной публичным лицом за предыдущий налоговый период, к нему прибавляется сумма задекларированного им имущества в различных формах. От указанной суммы исчисляется налог на доходы физических лиц и полученный результат сравнивается с суммой налогов, фактически уплаченной лицом за аналогичный период. Разница – есть сумма недоимки, которая, с одной стороны, подлежит взысканию в бюджет, а с другой – является основанием для привлечения лица к юридической, в т.ч. уголовной, ответственности.
С детской непосредственностью налоговое ведомство задает всем декларантам один и тот же вопрос о происхождении их имущества (доходов). Предсказуемые пояснения о том, что это накопления декларанта за всю его долгую жизнь (в том числе и за период до публичной службы) не принимается ввиду отсутствия документального подтверждения. Неофициально налоговики подсказывают: дайте хоть что-то – договор ссуды, дарения, купли-продажи – хоть что-то что подтвердит происхождение средств, а уж вовсе шепотом советуют – если документа нет, то нарисуйте, ведь это в ваших же интересах…
И действительно, при отсутствии подтверждения источника происхождения средств (и, следовательно, факта уплаты налога), чиновник, который имел неосторожность их задекларировать, по новой методе ГФС имеет все шансы быть привлеченным под рукоплескания народных масс к финансовой, административной (т.е. фактически лишиться должности), а если сумма предполагаемой «недоимки» достаточно велика – и к уголовной ответственности за уклонение от налогообложения.
Тонкость ситуации, о которой умалчивает и фискальное ведомство, и прокуратура, состоит в том, что декларант мог получить доходы как в форме, которая подлежала налогообложению на момент получения, так и в форме, которая либо освобождалась от налога, либо просто по своей экономической природе не была объектом налогообложения. Форма, в которой налогоплательщик, скажем в далеком 1997 году, получил свой доход, отношение такого дохода к налогооблагаемой базе, как и сумма недоплаченного налога, – все это то, что должен доказать на основании конкретных документов согласно действующего НК Украины именно контролирующий орган, а не налогоплательщик.
Однако государство умышленно смещает бремя доказывания, «забывая», казалось бы, очевидные для всех вещи. Власть в очередной раз создает крайне опасный прецедент несогласованности официальных действий с провозглашенным законом, нарушая тем самым одну из основных desiderata Лона Фуллера, составляющих внутреннюю мораль права. Не хочется очевидных аналогий, но подобная государственная политика слишком часто определяла жизнь нашего народа в прошлом.
Анализируя правовую сторону данной проблемы отметим, что судебная практика в свое время уже столкнулась с поиском путей объяснения «внезапного» обогащения в рамках рассмотрения исков об отмене выводов по результатам проверок доходов, расходов и имущества на основании Закона Украины «Об очищении власти». Однако в своих объяснениях первые жертвы пристального внимания к своему налоговому прошлому не отличились особой изобретательностью. Так, классикой жанра и лидером по частоте упоминания в судебной практике стали сбережения – ведь никто не запрещал сидеть на воде и хлебе, меняя при этом гривневую зарплату на валюту. Почетное второе место по оправданию имеющихся активов принадлежит щедрости родителей/супругов/детей, которые дарят своим публичным иждивенцам внушительных размеров денежные суммы. Однако ограничения по форме договора дарения поспособствовали (хоть и не сразу) развитию другой довольно распространенной легенды – это займы, ведь никто не запрещает брать в долг по расписке и возвращать полученные суммы годами. Вместе с тем, при рассмотрении действовавшего налогового законодательства даже без лукавства, вроде сбережений и оформленных задним числом займов, совершенно логично напрашивается целый ряд возможных ситуаций, ставящих налогоплательщика в тупик.
Давайте разберемся детальнее. Даже если не принимать во внимание темное советское прошлое налогоплательщика, а провести анализ налогового законодательства начиная со времен независимости Украины, то нетрудно отыскать целый ряд доходов, которые либо не облагались подоходным налогом вообще, либо не подлежали декларированию, а удерживались и перечислялись в бюджет лицами, выплачивающими такие доходы (налоговыми агентами), что автоматически снимает с налогоплательщика «головную боль» по поводу возможных претензий налоговиков в данном контексте.
К примеру, за всю историю существования Декрета Кабинета Министров Украины «О подоходном налоге с граждан и до сего дня» (вступил в действие 06.01.1993) никогда не включались в совокупный налогооблагаемый доход такие виды доходов как унаследованные суммы, выигрыши по облигациям государственных займов и государственным лотереям, суммы, полученные гражданами по результатам размещения личных сбережений на депозитных счетах в банках, доходы от продажи продукции, выращенной на собственном участке – эти и многие других виды доходов, прямо выписанные в статье 5 Декрета не подлежали ни налогообложению, ни декларированию. Данный перечень неоднократно расширялся – к примеру, начиная с 1994 года можно было уехать в деревню и зарабатывать на свой стартовый капитал, выполняя сельскохозяйственные и строительные работы, вероятность наличия документального подтверждения которых вызывает сомнения даже в момент их выполнения, а не то что спустя 20 лет. При этом такие доходы без ограничений освобождались от налогообложения, в том числе исходя из классического принципа «закон не заботится о мелочах» (de minimis non curat lex) – тогда не заботился, а сейчас, как видим, это пытается сделать налоговое ведомство.
Отметим, что до 2001 года ограничения по подаркам от юрлиц были установлены в размере 12 минимальных заработных плат на год, то есть по сути «подарок» мог равняться минимальному годовому заработку, не подлежащему обложению и декларированию, из-за чего со временем подобная льгота была урезана до одной минималки.
Практически никак нельзя доказать (подтвердить) доходы счастливчиков, которым удалось сорвать куш и выиграть в государственной лотерее. Так, на заре независимости, в первой половине 90-х годов, в Украине работало свыше 90 операторов лотерей (напомним, что сегодня работает только 3) – именно здесь обрываются ниточки, которые пусть даже теоретически могли бы помочь доказать налогоплательщику источник полученного дохода и его законность. Зато заядлому игроку в казино при всем своем желании даже хранить нечего – только редкий оператор игорных заведений, активно работающих в лихие 90-тые, задумывался о соблюдении законодательства, тем более налогового, тем более в отношении удержания налога на доходы физических лиц. Однако хоть и налог на такие доходы подлежал удержанию в момент его выплаты, следует отметить, что, в отличии от доходов с выигрыша в государственную лотерею, налогоплательщик не освобождался от обязанности включить в годовую декларацию полученные в казино и других игорных заведениях выигрыши за вычетом расходов, понесенных в связи с их получением.
Другой пример – получение средств на банковскую карточку от, предположим, уехавшего на заработки родственника. С точки зрения Декрета в целях налогообложения – это подарки, которые не декларируются, а единственное требование – это соблюдение формы договора дарения (а благодаря инфляции 50 необлагаемых минимумов в 2003 году и сейчас – совершенно разные суммы). А если такие средства не только поступали, но и хранились в валюте, приносившей доход в виде курсовой разницы – то это вообще отдельный разговор. И опять-таки – где закреплена обязанность по хранению налогоплательщиком подтверждающих документов? Нигде!
Конечно, с 2004 года правовое регулирование налогообложения физлиц осуществлялось положениями более совершенного Закона Украины «О налоге на доходы физических лиц», однако даже тут были возможны вариации на тему. Но оглядываясь назад до самых истоков, невозможно не уделить хотя бы несколько строк самому сказочному и невероятному периоду существования института налогообложения физических лиц в Украине, которым был период действия Закона Украины «О подоходном налоге с граждан Украины, иностранных граждан и лиц без гражданства» – период недолгий (полтора года – от середины 1991 до 1993 года), но позволивший дать своего рода толчок для развития новых экономических отношений в стране путем освобождения от налога огромного объема доходов граждан. Тогда государство контролировало предприятия и физических лиц-предпринимателей при выплате ими доходов в пользу физических лиц. При этом, обязанность декларирования для физических лиц была сведена к минимуму и распространялась на доходы субъектов предпринимательства, авторские вознаграждения, доходы иностранцев и апатридов, а также доходы, полученные по договорам подряда на работы систематического и длительного характера.
Таким образом, из поля зрения налоговой попросту выпал громадный пласт гражданских правоотношений, в которых физическое лицо получало доходы от другого физического лица (работы, товары, услуги, ценные бумаги, бартер и т.д.), не являющегося субъектов предпринимательской деятельности. За счет подобной пусть и небольшой, но более чем достаточной бреши, для родившихся до 1975 года и обладающих смекалкой и фантазией сограждан открываются невиданные возможности для построения абсолютно законной позиции в отношении происхождения своих «лишних» доходов. А потому, в своих сегодняшних попытках разворошить эту бездну двадцатипятилетней давности налоговая не имеет ни единого шанса довести начатое до логического (по крайней мере законного) завершения, так как присутствует значительный риск того, что под одну гребенку подпадут как лица, пытающиеся сейчас скрыть свои грехи путем использования несовершенства налогового законодательства периода его становления, так и лица, которые вполне правомерно продавали ценные бумаги другим физлицам, просто «шабашили», получали доход от иностранцев за помощь в переводе, нашли клад у себя во дворе и многие-многие другие, которые, в конце концов, порой просто стремились выжить и не потеряться в головокружительном водовороте перемен того времени…
Понятно, что простое заявление налогоплательщика о том, что он получил один из указанных выше видов доходов достаточно для прекращения каких-либо разбирательств о факте неоплаты налога. Но даже при отсутствии такого заявления, к примеру, если налогоплательщик просто отказывается от каких-либо пояснений со ссылкой на ст. 63 Конституции Украины, контролирующий орган сам должен доказать получение налогоплательщиком дохода именно в том виде, который подлежал налогообложению в момент получения. Не требовать у декларанта документы, которые, к слову, он не обязан хранить за пределами трехлетнего срока давности, а самостоятельно отыскать и предъявить документальные доказательства уклонения налогоплательщика от налогообложения. К слову, бремя доказывания лежит на фискалах и в суде в соответствии с действующей редакцией КАС Украины. Переложение бремени доказательства на налогоплательщика «задним числом» является самым крайним проявлением ретроактивности, которое прямо противоречит Конституции.
Что же касается возможности истребования налоговым органом документов у юридических лиц и физических лиц-предпринимателей (налоговых агентов) для подготовки доказательной базы, то такие субъекты обязаны хранить документы о суммах выплаченных доходов в пользу физлиц и удержанных с них налогов в течение пяти лет, после истечения которых попытки налоговиков собрать доказательную базу (к сожалению, равно как и аналогичные попытки самих налогоплательщиков) обречены на неудачу.
Отсюда возникает еще один вопрос – это сроки давности. В соответствии с пунктом 102.1 НК Украины контролирующий орган имеет право провести проверку и самостоятельно определить сумму денежных обязательств налогоплательщика не позднее завершения 1095 дня, наступающего за последним днем срока, установленного для подачи налоговой декларации либо уплаты налогового обязательства. И это все при том, что до 1997 года данные самой налоговой о доходах граждан Украины весьма поверхностны.
С другой стороны, практика ЕСПЧ свидетельствует о более чем высоких шансах налогоплательщиков для защиты своих интересов. Так, отсутствие предусмотренной законодательным актом прямой обязанности о хранении документов о доходах на протяжении более длительного, чем 1095 дней, периода одновременно с существующей практикой налоговой «копаться» в прошлом налогоплательщика, предлагая ему самому подымать из архивов документы в свою защиту, – является грубейшим нарушением принципа юридической определенности, на котором зиждется практика ЕСПЧ. Наиболее полно взаимосвязь сроков давности и принципа юридической определенности была раскрыта в решении по делу Stubbings and Others v. the United Kingdom, в котором Суд отметил, что сроки давности служат нескольким важным целям, а именно: обеспечению юридической определенности и окончательности, защиты потенциальных ответчиков от не заявленных вовремя требований, которым может быть трудно противостоять, и предотвратить любой несправедливости, которая могла бы возникнуть, если бы от судов требовалось выносить решения о событиях, имевших место в отдаленном прошлом, на основании доказательств, которые через истек времени стали ненадежными и неполными.
В отношении Украины, споры о недопустимости привлечения к ответственности при отсутствии разумных сроков давности уже имели место быть – из наиболее нашумевших можем привести пример (хоть и не о налогах, но весьма показательный) дела Александра Волкова против Украины, в ходе рассмотрения которого ЕСПЧ в очередной раз подтвердил свою позицию, согласно которой такой подход, когда срок привлечения к ответственности является неопределенным, представляет серьезную угрозу для принципа юридической определенности. От себя добавим, что безусловно, подобное положение вещей нарушает и ряд других основоположных требований, в том числе гарантии защиты собственности, предусмотренные статьей 1 Протокола к Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод, концепция которой предусматривает такой уровень качества закона, чтобы он был доступным для заинтересованных сторон, четким и предсказуемым в своем применении (Beyeler v. Italy). Но о какой же предсказуемости налогового закона может идти речь, если налогоплательщика нежданно-негаданно заставляют по сути отчитываться о доходах, полученных более 5, 10, 20, 30 лет назад?.. И многочисленные нашумевшие дела, кочующие из одного судебного решения ЕСПЧ против Украины в другое (Щокин против Украины, Серков против Украины), так ничему и не учат.
Казалось бы, у фискалов нет никаких шансов в нормальном суде доказать факт уклонения от налогообложения кого бы то ни было за пределами трех, а тем более десятилетнего срока давности. Однако нет, все не так просто. И здесь мы переходим непосредственно к вопросу злоупотребления правом со стороны государства. Для идеологов нового механизма не так важен результат в виде привлечения к ответственности налогоплательщика, как сам процесс расследования «преступления», в ходе которого можно, если речь идет о политическом деятеле, осуществлять беспрепятственное давление на оппонента, препятствование работе связанных с ним предприятий, усилить свою позицию в торгах, а также просто собирать информацию в ходе обысков и мероприятий негласного наблюдения. Если же речь идет о простом чиновнике, факт наличия «открытого вопроса» такого рода может обеспечить его полную лояльность и сговорчивость во всех без исключения вопросах. И не важно уже, дойдет ли расследование «преступления» до конца, ведь в нашей системе правосудия политическая и государственная карьера может быть уничтожена еще задолго до того, как вступит в силу оправдательный приговор суда.
К слову, если налогоплательщик допустил оплошность и позволил закрыть уголовное производство по ст. 212 УК по нереабилитирующим основаниям (истечение двухлетнего срока со дня совершения преступления небольшой тяжести позволяет воспользоваться ст. 49 УК Украины для освобождения от уголовной ответственности в связи с окончанием срока давности), в таком случае денежное обязательство доначисляется без соблюдения сроков давности согласно п. 102.2.2 НК Украины, а суды трактуют согласие налогоплательщика на закрытие уголовного производство как автоматическое признание противоправности действий[1], не требующее дополнительных доказательств со стороны представителей налогового органа.
И здесь мы подходим к еще одной стороне этой многосторонней медали. К выборочному правосудию (если термин «правосудие» здесь вообще уместен). Лихие девяностые и коррупционные нулевые создали ситуацию, при которой у 99% украинских граждан есть доходы (сбережения, капитал), происхождение которых объяснить, мягко говоря, сложно. Это необходимое следствие неявной взаимности (вспомним Георга Зиммеля) между государственной властью и обществом, на которой основывались общественные отношения той не простой эпохи нашей истории. И понятно, что все (кроме, возможно, случайных депутатов а-ля Гаврилюк) публичные служащие имеют сбережения, происхождения которых в рамках правового и особенно налогового поля не смогут объяснить. Однако интерес правоохранителей вызывают далеко не все. И в этом случае глупо спрашивать «почему?».
Отметим, что практически в этом же контексте лежат и некоторые обвинения, выдвигаемые по уникальной, вызывающей сомнения в конституционности статье 368-2 УК Украины (незаконное обогащение). Точно также доходы, полученные более десяти лет назад без подтверждающих документов, но задекларированные только сейчас, вызывают вопросы уже у другого органа – НАБУ, хотя здесь использования такого «механизма» пока не приобрело признаков массовости.
Совершенно по-другому обстояли бы дела, если бы правоохранительные органы предъявляли обвинения такого же рода после проведенной в стране налоговой амнистии, в ходе которой не только чиновники, но и все налогоплательщики смогли бы легализовать свои серые капиталы и капитальчики, подведя черту под темным налоговым прошлым. В таком случае, любые вопросы о происхождении капитала в сумме, превышающей легализованную, были бы разумны и обоснованы, а отсутствие ответа на них вполне оправдано влекло бы за собой меры юридической ответственности. Однако для налоговой амнистии пока не время. Война, разочарование во власти и ее слабость в совокупности с перманентным экономическим кризисом заранее обрекают любую налоговую амнистию, проведенную у нас сегодня на неудачу, что, надо полагать, и заставило власть привычно запрягая телегу впереди лошади, перейти ко второму этапу реформы налогообложения доходов, так и не проведя первый.
Мы на самом деле убеждены в том, что читатель понимает всю пагубность нового налогового инструмента и все угрозы, которые он в себе несет. Дело, конечно, не в чиновниках, дело не в депутатах. Дело в нас с вами. В очередном опасном прецеденте, который может коснуться всех нас. Мы убеждены, что основой любой, пусть даже самой несовершенной, демократии является право. Право, которое стоит над государством. Право, которое не делает исключений для своих и чужих. Право, которое, пусть и несовершенно, но равно распространяет свое действие на все общество и не имеет обратной силы. Право, которое невозможно безнаказанно искривить волей даже самого высокопоставленного чиновника.
Мы убеждены, что существуют вопросы, в которых невозможны компромиссы. И это один из них. А если кто-то все-таки считает, что иногда закон может быть применен с оговорками к отдельным пусть и не самым порядочным либо популярным членам общества в угоду установления избирательной, индивидуальной справедливости, пусть вспомнит Мартина Нимеллера и его знаменитую цитату, начинающуюся словами «когда они пришли…».